Проблема первая.
ВолкАмерика счастлива и горда тем, что ей удалось восстановить полностью истребленную человеком популяцию волка. Фильмы Нэшнл Джиогрэфик на эту тему не смотрел только слепой, а пялиться на жизнь волков в через подозрительную трубу – любимейшее занятие посетителей нацпарка. Счастлива и горда вся Америка.
Но не скотоводы Монтаны. Потому что численность волка за последние годы давно вышла за пределы эксперимента по восстановлению. И если сотрудники нацпарка испытывают бурную радость от того, что олени нацпака стали после завоза волков подвижней и прогонистей, то скотоводы Монтаны отнюдь не радуются, что подвижней и прогонистей стали их коровы. Которых волки режут с куда большим удовольствием, чем нацпаковых шустрых вапити. Численность волка в Монтане достигла промысловой. Однако волк – зверь федеральный, потому что внесен в Список охраняемых видов США. Федеральные чиновники согласны с аргументами охотоведов Монтаны и «План управления популяцией волка» одобряют, но…
Видите ли, к охраняемым видам в США применяется подход не на уровне штата, а на уровне ЭКОРЕГИОНА. В экорегион под гордым названием Йеллоустоун входят три штата: Монтана, Айдахо и Вайоминг. Так вот, обоснованное желание Монтаны охотиться на волка будет удовлетворено только тогда, когда и Айдахо и Вайоминг предоставят такие же обоснованные «Планы управления популяцией волка». В Айдахо давно и с удовольствием такой план разработали. А вот чиновникам Вайоминга вломы брать на себя такую ответственность… Такая вот коллизия. Впрочем, зная упрямство монтанских ковбоев, можно быть уверенным: они своего добьются.
- Конечно, ранчеры стреляют волков и сегодня, - сказал мне Фрэд Кинг, - но только в случае прямого нападения на скот.
- И какова процедура получения ранчером такого разрешения? – уточнил я.
- Никакой процедуры нет. Ранчер стреляет волка, а я потом расследую этот случай.
Тут я сделал очень-очень круглые глаза и, конечно же, задал вопрос, мгновенно родившийся бы в голове любого русского:
- А чем же ранчер доказывает вам, что все было именно так, что волк напал на скот и что ранчер действовал в рамках необходимой самообороны?!
Тут Фрэд сделал очень-очень круглые глаза и между нами мгновенно пролегла пропасть именуемая Разницей Культур.
- Он НИЧЕГО мне не должен ДОКАЗЫВАТЬ, четко выговорил Фрэд, - У гражданина презумпция невиновности. Это Я ДОЛЖЕН ДОКАЗЫВАТЬ, что он был не прав, если вижу, что он был не прав...
--------
Вторая проблема, проистекающая с гор Йеллоустоунского парка на плечи биологов-охотоведов Монтаны, это…
БИЗОНЫГраниц парка они давно уже не соблюдают и гуляют, где вздумается. То есть по частным владениям ранчеров. Прямого урона пастбищам бизоны не наносят. Наоборот, существует теория, что плодородность прерии «заточена» под бизонов, и чем их больше, тем лучше пастбища. Но бизоны из национального парка приносят с собой в прерию страшную болезнь – бруцеллез.
Владельцы ранчо и так-то переживают далеко не лучшую пору. Совершенно неожиданно для них бизнес скотовода оказался убыточен. Экологически чистое мясо, выросшее на натуральных кормах, оказалось никому не нужным. Сегодня в Монтане заправляет перекупщик. Никто не купит у вас взрослых бычков. У вас купят телят, только что оторвавшихся от материнского вымени, загонят в стойло, напичкают анаболиками и через пару месяцев продадут красивое, но безвкусное мясо бестолковым горожанам. А тут еще и бруцеллез!
Поэтому часть ранчеров бросает скотоводство и продает свои земли под коттеджное строительство. А другая часть требует мочить всех бизонов, покинувших границы нацпарка.
Но эти две проблемы – ничто по сравнению с настоящей трагедией, обрушивающейся на земли скотоводов каждый год в одно и то же время, с выпадением первого снега.
Каждый год, как только выпадут глубокие снега, с отрогов гор великого и знаменитого национального парка Йеллоустоун в скотоводческие прерии Монтаны сползает трагедия –
тысячные стада вапити (так в тех местах обзывают благородного оленя). Зимних кормов в национальном парке оленям катастрофически не хватает, и копытные стекают в долину Медисон, на тучные естественные пастбища.
Когда я впервые увидел табун из двух с лишним тысяч изюбрей, я содрогнулся от грандиозности и несбыточности картины. Когда я представил себя хозяином этого ранчо – волосы встали у меня дыбом и завились без парикмахера
Задумайтесь на минуту: вы – хозяин - держите ровно столько коров, сколько может прокормить принадлежащая вам прерия. Эта земля ваша частная собственность, ни один человек не вправе шагнуть на нее без вашего дозволения. И вдруг однажды утром вы обнаруживаете, что на траве, предназначенной для ваших буренок, привольно и сытно расположилось две тысячи изюбрей, принадлежащих народу штата Монтана!
Вы, конечно, можете попытаться гонять их хворостиной. Но с чего бы они ушли в голодный темнохвойный лес на склонах гор, если под ногами у изюбрей вкусная трава. Ваша трава…
Конечно же, ранчеры бьют тревогу и звонят во все колокола. Департамент рыбы, дичи и парков этого «зова предков» не услышать не может. И вот тут рождается самая замечательная и загадочная для русской души вещь – охота А-7.
Охота А-7 – это когда вы, охотник, записались в очередь, и ждете в полной боевой готовности вожделенного звонка от специально уполномоченного человека. А этот специально уполномоченный человек ждет звонка от разъяренного ранчера. И вот в его трубке раздаются американские незамысловатые маты владельца ранчо с сообщением точных координат табуна.
Вы получаете вожделенный звонок, впрыгиваете в мокасины, несетесь на максимально разрешенной скорости в назначенное место, подъезжаете вплотную к вышеозначенному стаду в тысячу голов, вылетаете из автомобиля и… дальше перед вами стоит сложнейшая задача: вы должны так выстрелить по табуну в тысячу голов, чтобы упало ОДНО животное. Поэтому вам придется терпеливо ждать, пока мимо вас пронесется все стадо, и стрелять вы сможете только в тех, кто отстает и бежит последними. Как правило, это либо больной, либо очень истощенный зверек, который и так уже не жилец.
Итак, вы счастливы. Вы меньше чем за день, почти не вылезая из домашнего халата добыли ценный трофей, за которым в противном случае били ноги бы месяцами. Ранчер безумно счастлив, потому что разогнанные вами изюбри покинули его земли и оставили в покое пастбища его буренок.
А в это время соседний ранчер уже орет незамысловатые американские маты в трубку специально уполномоченного человека, сообщая новые координаты того же табуна, который ест теперь уже его траву, а не траву соседа.
Кстати о птичках, многие монтанские охотники считают охоту А-7 ниже своего достоинства и никогда в ней не участвуют. С другой стороны, люди без ног, на инвалидных колясках, или, например, с тяжелой астмой, за счет охоты А-7 чувствуют себя полноценнее, добывая благородного оленя...Никакого желания принимать личное участие в охоте по типу А-7 у меня не возникло ни в одном глазу. Другие виды охот в это время не разрешены. Поэтому, взяв тайм-аут в изучении социальных секретов североамериканской модели управления популяциями, я отправился на фотоохоту. Справедливо полагая при этом, что если объектив-трехсотник даст мне приличный кадр – то уж пуля 30-06 на такое расстояние точно не промахнулась бы.
)
а у нас в стране и чучело украдут не заметят)))
у нас на чучело хрен поведутся... (наслушавшись рассказов, как умудряются стрелять по гусиным и утиным чучелам 
)
